Предлагаем вашему вниманию первый перевод на русский язык американского учебника по криминологии. В сборнике представлены все традиционные темы. Каждая глава написана авторами, специализирующимися в соответствующей сфере криминологических знаний. При имеющейся национальной специфике преступности и реакции на нее, большинство предложенных авторами тем и их освещение представляют несомненный интерес для российских читателей. Книга позволяет по одним вопросам сравнить отечественный и зарубежный опыт, по другим — рас-ширить и углубить свои знания к
риминологической проблематики. Издание рекомендовано в качестве учебного пособия для студентов юридических вузов по кур-су «Криминология», а также может быть полезно всем, кто интересуется современными проблемами борьбы с преступностью.
Содержание……………………………………………………………….
Предисловие к русскому изданию
Предисловие
Об авторах
Краткое введение в криминологию
Изучение преступности
Социологические интересы
Частные вопросы криминологии
Основные понятия
Материальное право
Возраст
Самооборона
Невменяемость
Процессуальное право
Современная криминология
Вопросы для обсуждения
Часть первая. Упорядочим наш взгляд на преступность
Глава 1. Восприятие преступности обществом и реакция на нее
Страх перед преступностью
Кто боится?
Каких преступлений боятся больше всего?
Личный страх versus альтруистический страх
Последствия страха
Тяжесть преступлений
Общественное мнение по поводу наказаний
Средства массовой информации и преступность
«Привлекательность» криминальных новостей и искажение фактов
Искажения в средствах печати, радио- и телевещании
Искажения в телевизионных программах
Последствия искажений
Преступность, разногласия и политика
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 2. Формулируя определения преступности
Теория согласия: девиантность и сплоченность общества
Критика модели согласия
Теория конфликтов
Относительность определений преступности
Контроль над общественными институтами
Закон как инструмент власти
Контроль над применением законов
Теория доминирования элиты
Классовый конфликт
Капиталисты и закон
Инструменталисты и структуралисты
Плюралистические теории
Группы с различными интересами
Агенты государства
Идеологические интересы
Символизм
Влияние на законотворчество
Критика плюралистических теорий
Заключение
Вопросы для обсуждения
Часть вторая. Измерения преступной деятельности
Глава 3. Факты преступности: сведения о правонарушителях и их жертвах
Единые отчеты о преступности: полиция сообщает
о преступлениях
Какие данные содержатся в UCR?
Получение данных для UCR
Национальный виктимологический опрос (NCVS):
жертвы сообщают о преступлениях
Какие данные можно получить в ходе опроса?
Получение данных NCVS
Самоотчеты правонарушителей: правонарушители сообщают
о преступлениях
Какие данные можно получить в ходе SR-исследования?
Получение сведений в ходе самоотчетов (SR-исследований)
Данные UCR, NCVS и SR-исследований: сходство и различие
Сходство абсолютных показателей преступности
Сходство относительных оценок преступности
в различных географических районах
Сходство демографических характеристик
правонарушителей
Сходство временных трендов
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 4. В поисках моделей: пол, возраст и преступность
Пол и преступность
Модели женских и мужских преступлений
Объяснение женской преступности
Гендерная теория (gendered theory) женских правонарушений
и гендерного разрыва
Использование гендерной точки зрения
Выводы
Возраст и преступность
Национальная статистика о возрастной преступности
Объяснения пика правонарушений, совершенных молодежью
Вариации возрастной кривой в зависимости от типа преступлений
Принадлежность к меньшинствам и различия
в зависимости преступности от возраста
Кросс-культурные и исторические различия
зависимости преступности от возраста
Преступная карьера
Отход от дел в преступном мире
Преступники старшего возраста
Влияние возрастной структуры на уровень преступности
в национальном масштабе
Влияние размера когорты
Половозрастные различия преступности
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 5. В поисках моделей: расовая и классовая принадлежность и преступность
Предвзятость Индекса преступлений UCR
Априорная предвзятость в отношении расовой
принадлежности
Эмпирические данные о предвзятом отношении к расовой
принадлежности
Причины взаимосвязи расовой принадлежности
и уличной преступности
Социальный класс
Использование и злоупотребление данными самоотчетов
Несовершеннолетние
Взрослые
Конституциональные различия
Соматотип
IQ
Субкультура
Отсрочка удовлетворения
Одобрение насилия
Структура семьи
Неравенство и касты
Относительные лишения
Эффект гетто (Hyper-ghettoization)
Исторический опыт и каста
Расовая принадлежность, «беловоротничковые»
и «люксовые» преступления (Suite crime)
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 6. Жертвы преступлений: проблемы и стереотипы
Исследование положения потерпевших
Исследования риска стать жертвой преступления
Определение степени виктимизации: источники данных
Число заявленных преступлений по официальным
источникам
Дифференциация рисков
Установление вины: дискуссия о разделении ответственности
Причины виктимизации и способы избежать ее
Требования потерпевшего о возмещении убытков
Компенсация со стороны правонарушителей
Гражданский иск против правонарушителя и третьей
стороны
Компенсация по страховым полисам и из государственных фондов
Кампании в защиту прав потерпевших
Уголовно-правовая система: теория и практика
В поисках неформального правосудия
Восстановительное правосудие
Виджилантизм
Заключение
Вопросы для обсуждения
Часть третья. Виды преступлений
Глава 7. Тенденции насильственной преступности
Насильственные преступления в Соединенных Штатах: число
и тенденции
Уровень убийств
Убийства близких людей
Уровень изнасилований
Уровень грабежей
Уровень разбойных нападений
Региональное распределение, отношения
между преступником и жертвой и оружие
Отношения между преступником и жертвой
Оружие
Интерпретация причин насильственной преступности:
последние результаты
Образ жизни (повседневная деятельность)
Ситуационный подход
Исследования коррелятов убийств
Материальные лишения
Субкультура насилия
Образ жизни - повседневная деятельность
Ситуационные факторы
Взаимоотношения между преступником и жертвой
Исследования коррелятов изнасилований,
грабежей и разбойных нападений
Программа исследований насильственной преступности
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 8. Имущественные преступления
Современное определение имущественного преступления
Преступления, входящие в Часть I UCR
Особый случай: поджог
Преступления, входящие в Часть II UCR
Современные тенденции имущественной преступности
в Соединенных Штатах
Безработица и имущественная преступность
Условия, способствующие совершению преступлений,
и имущественная преступность
Условия, благоприятствующие совершению преступлений против собственности, и потенциальные преступники
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 9. «Преступления» против морали: личная независимость против диктата общества
Споры о «преступлениях» против морали
Медицинский подход к «преступлениям» против морали
Преимущества медицинского подхода
Недостатки медицинского подхода
Проституция
Краткий исторический очерк
Правовой статус проституции
Типы проституток
Социализация проституток
Виктимизация проституток
Порнография
Исторический очерк
Политизация порнографии
Вредна ли порнография?
Консенсуальная содомия и связанные с ней сексуальные действия
Краткий исторический очерк
Законодательные и правоохранительные меры
Азартные игры
Краткий исторический очерк
Заядлые игроки
Наркотики
Опиаты и кокаин
Марихуана
Пьянство в общественных местах
Вождение автомобиля в нетрезвом состоянии
Пересечение социальных миров
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 10. Таинственная мафия: организованная преступность
Природа организованной преступности
Происхождение таинственной мафии
Слушания Э. Кефовера в 1950-х гг.
Минувшие 35 лет: поколение осведомителей
Эмпирические исследования 1970-х гг.
Модель локальных этнических групп
Модель предприятия
Сравнение различных моделей
Новейшие инструменты судебного преследования
Акт о борьбе с преступностью в автобусах и безопасности
на улицах от 1968 г.: раздел III
Акт о борьбе с организованной преступностью от 1970 г.
Процессы над бандами в 1980-х и 1990-х гг.
Будущее организованной преступности
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 11. «Привилегированная» преступность
«Привилегированные» преступники
Происхождение и противоречия
Ущерб и пострадавшие
Нематериальный ущерб
Причины скрытого характера преступности
Конечные жертвы
Правовые и организационные формы ответственности
Cудебное преследование организаций
Решение о возбуждении уголовного дела
Диапазон наказаний
Преследование в гражданском порядке и его регулирование
Другие средства контроля
Объяснение «беловоротничковой» преступности
Возможности совершения преступления
Предрасположенность к преступлению
Принятие решений и криминальная карьера
Глобальная «беловоротничковая» преступность
Заключение: вызов «беловоротничковой» преступности
Вопросы для обсуждения
Часть четвертая. Объяснение преступного поведения
Глава 12. Природа, воспитание и развитие преступности
Критика критиков
Влияние биологических факторов на поведение
Частота пульса и агрессивное и преступное поведение
Серотонин и агрессивное поведение
Гормоны и агрессивное поведение
Генетика поведения и анализ агрессивного
и преступного поведения
Термины, используемые в генетике поведения
Методы генетики поведения
Результаты исследований генетики поведения
Развитие антисоциального поведения
Постоянство антисоциального поведения
Кто становится преступником?
Совместное влияние природы и воспитания
Выводы и направление дальнейших исследований
Вопросы для обсуждения
Глава 13. Источники преступности: теории напряжения и субкультуры
Теория напряжения
Классические теории напряжения
Оценка классической теории напряжения
Ревизия классической теории напряжения
Современная общая теория напряжения
Теория субкультуры (subcultural crime theory)
Преступные группы и преступные ценности
Происхождение криминальных субкультур
Влияние криминальных субкультур на индивида
Эмпирические доказательства теории субкультуры
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 14. Происхождение преступности: теории контроля и устрашения
Теория социальной дезорганизации
Наследие теории социальной дезорганизации:
экология преступности
Характеристики социальной структуры
Динамика развития общин
Повседневная деятельность
Теории социального сдерживания (social bonding theories)
Происхождение теорий социального сдерживания
Элементы социального сдерживания
Исследования социального сдерживания
Оценка теории социального сдерживания
Теория самоконтроля
Исследования теории самоконтроля
Оценка теории самоконтроля
Теории, направленные на индивида
Теория Я-концепции
Подходы, использующие самооценку
Доктрина устрашения
Основные принципы устрашения
Исследования устрашения
Оценка доктрины устрашения
Заключение
Вопросы для обсуждения
Часть пятая. Уголовная юстиция
Глава 15. Полиция в Америке
Возникновение и развитие современной полиции
Роль полиции
Дислокация полиции
Кто работает в полиции
Как организована полиция
Как распределено рабочее время полицейских
Свобода действий полиции и осуществление контроля над ней
Объяснение поведения полиции
Ситуационное объяснение
Психологическое объяснение
Организационное объяснение
Контроль свободы действий полиции
Главенство закона
Выработка правил руководителями полиции
Профессиональное управление
Тенденции контроля свободы действий полиции
В поисках легитимности и поддержки полиции
Оправдание существования полицейских органов: как они функционируют?
Легитимность полиции и задача контроля преступности
Мифы и правда о том, что полиция контролирует уровень преступности
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 16. Общественная жизнь американских судов
Структура и организация суда
Обвинитель
Предварительное рассмотрение дел
Сделка о признании вины (Plea bargaining)
Обвинительные подходы
Реформы оценки «сделки о признании вины»
Вынесение приговора
Роль преступления и репутации
Роль социального статуса
Потерпевший в процессе вынесения приговора
Община и вынесение приговора
Реформа в системе вынесения приговора и препятствия ей
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 17. Тюремное заключение в США
Эволюция тюрем
Рождение пенитенциарной системы
Объяснение возникновения пенитенциарных учреждений (пенитенциариев) и их использование
Изменчивая природа тюрем
Федеральные тюрьмы
Возникновение научной системы реабилитации
Движение за права заключенных
Изменение расового состава заключенных
Движение карательного воздействия
Приватизация тюрем
Популяция заключенных в Соединенных Штатах
Численность заключенных
Рост числа заключенных
Характеристики сообществ заключенных
Сообщество пленников
Жизнь в тюрьме
Депривационная модель
Модель привнесения извне
Эффект тюремного заключения
Насилие и виктимизация в среде заключенных
Тюрьма «супермакс»
Женщины в тюрьме
Заключение женщин в тюрьме: основные тенденции
Исторические различия
Пол и социальный мир тюрем
Особые проблемы
Охрана заключенных
Кто такие служащие исправительных учреждений?
Поддержание порядка и оказание услуг
Профессиональные реакции
Заключение: выбирая будущее
Вопросы для обсуждения
Глава 18. Исправление за пределами тюремных стен
Философский аспект
Типы программ
Направленность программы: контроль или изменения?
Проблема замены уголовной ответственности
альтернативными видами исправительного воздействия
Концепция подхода
Сущность подхода
Эффективность подхода
Традиционные программы оперативной службы
Пробация
Условно-досрочное освобождение под честное слово
(parole)
Проблемы традиционного надзора
Взаимоотношения
Распределение ролей
Классификация
Объем работы
Условия надзора
Аннулирование (revocation)
Эффективность
Нетрадиционные оперативные службы
Строгий надзор
Домашний электронный арест
Программы освобождения из-под стражи
Рентабельность субтюремных мер
Заключение
Вопросы для обсуждения
Часть шестая. Проблемы контроля преступности
Глава 19. История повторяется: американская политика в отношении наркотиков в 1990-х гг.
Основные тенденции в расходовании федеральных средств
Тенденции в потреблении наркотиков
Наркотики и преступления
Доступность наркотиков и их продажа
Большие города и банды
Заключение: принципы и политика контроля над наркотиками
Вопросы для обсуждения
Глава 20. Ответ бандам: соответствует ли усилие проблеме?
Насилие с применением огнестрельного оружия
со стороны молодежи
Распространение банд
Ответ на гангстерские преступления и делинквентность
Современные методы борьбы с гангстерской преступностью
Законодательство о гангстерской преступности
(Gang legislation)
Федеральная политика и гангстерские банды
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 21. Связь между огнестрельным оружием и преступностью
Контроль над оружием
Эффекты законов об оружии
Оружие, преступления и цифры
Внушает ли доверие политика жесткого контроля
над обращением оружия?
Самоубийства и несчастные случаи
Уголовные преступники и оружие
Молодежь и оружие
Преступления, совершаемые в состоянии аффекта
Особенности преступлений, совершаемых в состоянии
аффекта
Огнестрельное оружие как катализатор насилия 659 Географические сравнения
Общественное мнение
Владение огнестрельным оружием и самооборона
Мотивы владения огнестрельным оружием
Использование огнестрельного оружия с целью
самообороны
Степень предотвращения преступлений
«Оружие субботней ночи» (ОСН)
Опасные преступники и «оружие субботней ночи»
Законопослушные граждане и «оружие субботней ночи»
Оружие нападения
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 22. Рецидивисты и контроль преступности
Понимание различий между правонарушителями
Характеристики преступных карьер
Модели несовершеннолетних преступников
Типы правонарушителей
Специализация
Тяжесть преступлений
Продолжительность криминальной карьеры
Употребление наркотиков
Поражение в правах как стратегия контроля
преступности
Поражение в правах, уровень преступности и тюремное
население
Исследование избирательного поражения в правах,
проведенное Питером Гринвудом (Peter Greenwood)
Выявление злостных правонарушителей
Характеристики правонарушителей
Заключение
Вопросы для обсуждения
Глава 23. Смертная казнь в Соединенных Штатах Америки
Смертная казнь в Соединенных Штатах
Смертная казнь в постгрегговскую эру
Как общество относится к смертной казни?
Обсуждение основных вопросов
Смертная казнь как средство сдерживания преступности
Дискриминация и смертная казнь
Стоимость пожизненного заключения
Ошибочные казни
Смертная казнь как моральная и символическая проблема
Заключение
Вопросы для обсуждения
Библиография
Предметный указатель
Упорядочим наш взгляд
на преступность
Хотя в последние годы уровень преступности упал, опросы общественного мнения постоянно свидетельствуют, что большинство американцев искренне верит в то, что наше общество сталкивается с серьезной проблемой преступности. Большинство из тех, кто испытывает подобные чувства, сами никогда не становились жертвой насильственных преступлений, но тем не менее считают их чрезвычайно распространенными. Подобное восприятие преступности как социальной проблемы является плодом тех обрывков информации, которые люди получают через десятые руки - частично от друзей и родственников, частично из еще более безликих источников. Наши обычные представления о преступности основаны, в основном, на том, что нам сообщают те или иные группировки, пытающиеся повлиять на существующее законодательство, средства массовой информации, или люди, публикующие данные официальной криминальной статистики.
В этом смысле наше представление о преступности социально обусловлено. Неважно, сколько преступлений на самом деле совершается в нашем обществе, - наши представления о преступности, в общем, сформированы той информацией, которую мы об этом получаем. В части первой мы рассмотрим это явление под двумя углами. Во-первых, мы исследуем множество аспектов восприятия людьми преступности и мнения о преступности в обществе. Во-вторых, мы рассмотрим некоторые проблемы, выходящие за рамки уголовного законодательства и правоприменения, в том числе определим типы деяний, которые можно назвать «криминальными».
В гл. 1 «Восприятие преступности обществом и реакция на нее» Марк Варр (Mark Warr) подвергает анализу общественные источники сведений о преступности и то, каким образом мнения граждан о преступности влияют на их жизнь.
М. Варр детально рассматривает кажущиеся противоречия относительно криминальной виктимизации и страха перед ней. Чтобы объяснить существующие противоречия, он привлекает такие понятия, как чувствительность граждан к риску и серьезность различных преступлений. Более того, автор исследует общественные представления о соответствующих наказаниях за совершение тех или иных преступлений. Он установил, что на желаемый тип наказания влияет не только теория наказания. М. Варр, обнаружив, что американцы весьма неадекватно относятся к штрафам, назначаемым за разнообразные преступления, исследует потенциальную возможность связать реально применяемые наказания с представлениями общества по поводу того, какими им следует быть. Вторая половина главы посвящена тому, как СМИ освещают проблемы преступности. С помощью документов автор показывает, насколько искажена общая картина преступности в обществе и то, как именно это происходит. Более того, М. Варр делает особый упор на связи между искажениями, неправильным восприятием и
уголовной «политикой».
Политическая дискуссия, которой автор заканчивает гл. 1, подготавливает читателя к гл. 2 «Формулируя определения преступности», написанной Джозефом Шели (Joseph F. Sheley). Автор подходит к криминальному статусу как к проблеме дефиниции, обсуждая заинтересованные группы, правящие классы и назначение совершенного преступления. Все элементы этой дискуссии объединены перспективой конфликта. В начале главы Дж. Шели приводит традиционные общепринятые рамки, в пределах которых преступление рассматривают как отражение глубинных общественных ценностей относительно того, что правильно, а что нет. Автор отмечает, что консенсуальная модель (consensus model) наталкивается на проблемы, связанные с законодательством и правоприменением в большом гетерогенном обществе. Переходя к модели конфликта (conflict model), в рамках которой преступление рассматривают как отражение попыток могущественных групп защитить свои экономические и прочие интересы, автор подчеркивает сложность и политическую природу «криминальной проблемы» в о
бществах, подобных нашему. Основное внимание он уделяет трем темам: (1) относительность определений преступления, (2) заинтересованные группы, контролирующие большинство социальных институтов, как фактор, определяющий понятие преступлений, и (3) статус закона как инструмента власти. Пунктом, заслуживающим детального обсуждения, является возникновение интересов, выходящих за рамки закона, и большая часть наших представлений о преступности в обществе. Что определяет законодательство и правоприменение: элита и могущественные общественные группы или множественность заинтересованных групп? Какую роль представители государства играют в процессе определения того, кого и что в обществе называют преступным?
В заключении гл. 1 высказано предположение, что «криминальная проблема» отнюдь не проста. Это не просто общая сумма нападений «плохих парней» на хороших людей и реакция закона на подобные происки. Она отражает картину жизни в Америке, на которой отразились усилия различных партий, пытающихся сохранить и расширить свои политические, общественные и экономические интересы.
Глава 1
Восприятие преступности обществом и реакция на нее
Содержание главы
· Страх перед преступностью
Кто боится?
Каких преступлений боятся больше всего?
Личный страх versus альтруистический страх
Последствия страха
· Тяжесть преступлений
· Общественное мнение по поводу наказаний
· Средства массовой информации и преступность
«Привлекательность» криминальных новостей
и искажение фактов
Искажения в средствах печати, радио- и телевещании
Искажения в телевизионных программах
Последствия искажений
· Преступность, разногласия и политика
· Заключение
· Вопросы для обсуждения
Марк Варр (Mark Warr)
Техасский университет, Остин
Если вы сидите рядом с телевизором в тот момент, когда начали читать эту главу, включите его на минутку и бегло ознакомьтесь с передачами на разных каналах. Что роднит все эти программы новостей, драмы, документальные программы, ток-шоу и художественные фильмы? Если вы внимательно приглядитесь, то одна общая тема сразу же бросится вам в глаза. Большая часть того, что вы увидите на экране, будет прямо или косвенно посвящена одной и той же теме - преступности. Преступность воистину занимает выдающееся место в телевизионных программах (D. A. Graber, 1980; M. Warr, 1994), но телевидение - всего лишь одно из средств массовой информации, благодаря которым на членов общества постоянно обрушивается волна информации о преступности.
По сути дела, преступность является тем явлением, о котором американцы постоянно слышат, читают и говорят, и которое благодаря телевидению могут наблюдать воочию. Давайте сосчитаем все источники информации о преступности, с которыми может столкнуться средний американец каждый день. Во время утренней поездки на машине на работу сводки криминальных новостей транслируются по радио. Когда вечером включен телевизор, криминальные истории вторгаются в выпуски местных и национальных новостей. Криминальные драмы или фильмы о полицейских демонстрируют в лучшее время. В книжных магазинах под детективы отведены целые отделы, а книги с детективным сюжетом зачастую попадают в списки бестселлеров. Сюжеты видеофильмов и театральных пьес очень часто связаны с преступлением, а тексты популярных песен (особенно в определенных жанрах) посвящены преступности. Газеты так же, как и телевидение, уделяют значительное место репортажам о преступлениях. Тема преступности нередко проникает даже в темы повседневных разговоров (W. G. Sko
gan and M. G. Maxfield, 1981).
Хотя американцы получают огромное количество сообщений о совершенных преступлениях, большинство из них никогда не станут жертвами таких серьезных преступлений, как убийство, изнасилование или ограбление (см. гл. 7). Следовательно, большинство сведений о преступности основано не на личном опыте (каковым обладают, например, жертвы преступления), а на косвенной опосредованной информации, получаемой из СМИ или общения с другими людьми.
Как мы увидим позднее, такая информация, к сожалению, грешит неточностями. Ложная информация о некоторых сферах жизни мало что меняет, но если неверны сведения о преступности, то это может стать по-настоящему опасным (если люди не предпринимают необходимых мер предосторожности) или даже трагическим (когда люди из-за своих страхов прибегают к бессмысленным ограничениям в своей жизни).
В этой главе будет подробно рассмотрено, как общество воспринимает преступность в США и предусмотренные законом наказания, а также общественная реакция на совершение преступлений. Мы начнем с того феномена, который, по всей видимости, является в нашем обществе важнейшим следствием преступности - со страха.
Страх перед преступностью
Когда мы говорим о тех последствиях, которые преступление имеет для человека, мы обычно основное внимание уделяем физическому, эмоциональному и материальному ущербу, который нанесен потерпевшему во время самого преступления или вследствие его совершения. Тем не менее преступления влияют не только на жертв, но и на большую часть людей, даже если сами они никогда не были жертвами сколько-нибудь серьезных правонарушений. Причина заключается в том, что простая возможность оказаться жертвой вызывает у людей сильное чувство страха, которое, в свою очередь, способно оказать значительное влияние на стиль жизни и привычки человека. Действительно, страх преступлений можно рассматривать как социальные последствия преступности, потому что в любой момент число напуганных людей намного превышает число настоящих потерпевших. Чтобы проиллюстрировать это, давайте посмотрим, сколько американцев (в процентах) заявили о том, что они часто опасаются стать жертвой убийства. Согласно одному из проведенных опросов оно составило окол
о 10% (K. Maguire and A. Pastore, 1997, табл. 2.37), т. е. в 1000 раз превысило число людей, которые действительно были убиты в течение года.
Страх криминальной виктимизации доминирует в Соединенных Штатах. Согласно данным Общего социального обзора (National Opinion Research Center, 1996), который ежегодно проводится в США, 42% американцев, опрошенных в 1996 г., ответили утвердительно на вопрос: «Есть ли в радиусе одной мили место, в котором вы боитесь гулять в одиночестве в ночное время?». В 1993 г. во время опроса, проводимого совместно «Time», CNN и Списком избирателей Янкеловича (Yankelovich poll), 55% респондентов ответили утвердительно на вопрос: «Боитесь ли лично вы стать жертвой преступления?». Вопреки сообщениям СМИ о «резко подскочившем» уровне страха в США, доля американцев, которые заявляют о том, что они опасаются гулять ночью в одиночестве, относительно мало изменилась за последние тридцать лет. Эти незначительные изменения согласуются с тенденциями уровня насильственной преступности, отраженными в Обзоре по национальной криминальной виктимизации (NCVS) (M. Warr, 1994, 1995).
Кто боится?
Отличительной чертой страха виктимизации является то, что он весьма неравномерно встречается у населения. Пожалуй, самая большая разница была выявлена между мужчинами и женщинами. По сравнению с мужчинами женщины более чем в два раза чаще заявляют о своем страхе одиноких ночных прогулок поблизости от своего дома (K. Maguire and A. Pastore, 1997).
На первый взгляд, такая картина отражает реально существующую вероятность виктимизации. То есть у женщин существует больше опасений, чем у мужчин, потому что они чаще становятся жертвами преступлений. На самом деле, как мы увидим в гл. 6, все обстоит совершенно иначе. Хотя женщины боятся гораздо сильнее, вероятность того, что они станут жертвой большей части преступлений, существенно ниже (M. C. Stafford and O. R. Galle, 1984).
Каким же образом можно объяснить больший страх у женщин? Одной из основных причин является то, что женщины, в общем, демонстрируют гораздо большую чувствительность к риску. Другими словами, при одинаковой угрозе виктимизации женщины боятся больше, чем мужчины. Почему? Очевидно, женщины воспринимают совершение преступления совершенно иначе, чем мужчины. Например, женщины субъективно ассоциируют разные преступления друг с другом, что не присуще мужчинам. Так, у женщин страх вторжения в жилище (берглэри) коррелирует со страхом убийства. Можно предположить, что они рассматривают убийство как своего рода берглэри. Для восприятия мужчин характерна гораздо меньшая степень ассоциативности, у них отсутствует когнитивная связь между различными преступлениями. Аналогичным образом, у женщин выявлена сильная корреляция между страхом, что к ним привяжется попрошайка, и страхом ограбления (роббери). У мужчин подобная связь отсутствует. У женщин субъективные связи такого рода между различными типами преступлений (которые отн
осятся к «взаимосвязанным») возникают гораздо чаще, и они гораздо прочнее. В результате многие ситуации, которые кажутся мужчинам абсолютно невинными, женщины считают более опасными из-за того, что те символизируют собой преступления (M. Warr, 1984).
Одним из тех преступлений, которые реально угрожают женщинам, конечно, является изнасилование. Изучение страха изнасилования показало следующее (M. Warr, 1985; K. F. Ferraro, 1996): (1) молодые женщины боятся изнасилования больше, чем любого другого преступления; (2) женщины считают изнасилование таким же серьезным преступлением, как убийство; (3) максимальная чувствительность любой возрастной или половой группы к любому преступлению равна таковой молодых женщин по отношению к изнасилованию; (4) страх изнасилования неразрывно связан с множеством других преступлений, которые могут (хотя и не всегда) предшествовать ему (берглэри, роббери или получение угрожающих телефонных звонков) или быть его логическим продолжением (например, убийство); и (5) страх изнасилования тесно связан с определенными предосторожностями, которые женщина предпринимает в повседневной жизни (не гуляет одна, например). Очевидно, что в сердцевине страха перед преступлениями у многих женщин лежит боязнь быть изнасилованной.
Кроме наличия рассмотренных выше гендерных различий, существует точка зрения, что страх перед преступлениями сильнее всего выражен у пожилых людей. Действительно, существует ряд доказательств этого, но возрастные различия в уровне страха касаются лишь некоторых отдельных преступлений и, в общем, не так велики, как половые. Более того, если возрастные различия действительно существуют, то самый сильный страх отмечается у людей среднего возраста (примерно 50-65 лет), а не у по-настоящему старых (M. Warr, 1984; K. F. Ferraro, 1995; R. L. LaGrange and Ferraro, 1989). Таким образом, связь между уровнем страха и возрастом человека отнюдь не так проста, как ее иногда пытаются изобразить.
Каких преступлений боятся больше всего?
Давайте рассмотрим еще один вопрос - какие преступления вызывают наибольший и наименьший страх в каждом конкретном обществе? Скажем, если члены общества подверглись ста различным преступлениям, то какое из них возглавит список самых страшных и как распределятся все остальные?
На первый взгляд, ответ кажется очевидным: чем серьезнее преступление, тем больше опасений оно вызывает. Следовательно, в начале списка должны быть самые серьезные преступления (разные виды убийства), а в его конце - мелкие правонарушения. Подобный ответ, однако, немедленно порождает определенные проблемы. Как правило, самые серьезные преступления совершают реже всего. Следовательно, если бы единственным фактором, определяющим страх, была серьезность преступления, то люди опасались бы тех преступлений, которые могли с ними произойти с наименьшей вероятностью. На самом деле вряд ли кто боится получить травму от падающего метеорита сильнее, чем от транспорта в час пик.
Чтобы пролить свет на эту загадку, М. Варр и М. Стаффорд (M. Warr and
M. C. Stafford, 1983) разработали концептуальную и статистическую модель страха. Они высказали предположение, что степень страха, которую испытывают перед тем или иным преступлением, зависит от двух факторов: (1) воспринимаемая серьезность преступления и (2) воспринимаемый риск совершения преступления (т. е. субъективная вероятность того, что может случиться). Ни один из этих факторов, однако, сам по себе не является достаточным условием возникновения страха. Серьезное преступление не вызывает больших опасений, если его считают маловероятным, а преступления, кажущегося неизбежным, не боятся, если его не считают серьезным. Чтобы возбудить сильные опасения, преступление должно восприниматься людьми как серьезное и достаточно вероятное, из чего следует, что страх перед преступлением есть мультипликативная функция (multiplicative function) воспринимаемого риска и воспринимаемой серьезности. Данные, полученные при опросе жителей Сиэтла, демонстрируют, что мультипликативная модель страха позволяет с высокой точност
ью предсказать степень опасений, которую вызывает то или иное преступление (M. Warr and M. C. Stafford, 1983).
Таблица 1.1 показывает средние значения уровня страха (в баллах по шкале от 1 до 10) перед шестнадцатью различными преступлениями, выявленные при опросе жителей Сиэтла, а также воспринимаемый риск и воспринимаемую серьезность этих преступлений (также в баллах по шкале от 1 до 10). Отметим, что жители Сиэтла считают убийство самым серьезным преступлением, но оно не вызывает максимальный страх, поскольку они полагают, что убийства происходят достаточно редко. С другой стороны, больше всего опасений вызывает вторжение в жилище, когда дома никого нет (берглэри), которое даже не является насильственным преступлением; его очень боятся из-за того, что хотя берглэри умеренно серьезное преступление, но очень вероятное.
Данные, полученные при опросе жителей Далласа и во время недавних исследований в общенациональном масштабе, подтвердили существование данной иерархии правонарушений, открытой М. Варром и М. Стаффордом (M. Warr, 1995; K. Maguire and A. Pastore, 1997).
Если воспринимаемая степень риска является решающим фактором, порождающим страх, какие особенности окружающей среды говорят людям о том, что им угрожает опасность стать жертвой преступления? Во время опроса, проведенного среди жителей Далласа (M. Warr, 1990), респондентам был предложен набор карточек, описывающих ситуации повседневной жизни. Их попросили оценить по десятибалльной шкале, насколько сильный страх стать жертвой преступления они испытывают в каждой из описанных ситуаций. Характеристики ситуаций систематически варьировали, для того чтобы идентифицировать особенности, сильнее всего провоцирующие чувство страха. Было выделено три критических фактора. Чтобы проиллюстрировать их, вообразите себя на скамье в людном парке днем, в хорошо знакомом месте. А затем представьте себя в одиночестве на скамье, ночью, в незнакомом месте, где вы никогда не были прежде. Почему вторая ситуация более пугающая? Одним из факторов является новизна - новое (в смысле «незнакомое») окружение сильнее пугает людей, чем хорошо
известное. Вторым фактором является время суток - ночь воспринимается более опасной, чем день. Третьим фактором является присутствие других людей - наличие прохожих или толпы обычно вселяет уверенность, тогда как одиночество пугает. Впрочем, присутствие других людей успокаивает только в том случае, если они не воспринимаются как угроза. Так, публика всегда рассматривает молодых людей как источник опасности. Молодые люди особенно сильно пугают женщин, но даже молодые мужчины чувствуют страх в присутствии других молодых людей. Особый страх у мужчин и женщин вызывают группы молодых людей.
Один их факторов, перечисленных выше, - новизна - постоянно упоминается во всех исследованиях страха перед преступностью. Похоже, что люди чувствуют себя дома или в ближайших окрестностях в большей безопасности, чем вдали от своего жилища. Для иллюстрации: 64% респондентов в Далласе оценили свой город как «не очень безопасный» или «совсем небезопасный», но только 23% дали подобную характеристику своему микрорайону (M. Warr, 1994; M. J. Hindelang et al., 1978). По всей видимости, знание является сильным лекарством от страха.
Похоже, люди склонны судить о безопасности того или иного места не только вследствие перечисленных выше факторов, но и по самым разнообразным визуальным признакам, которые часто расценивают как знаки нецивилизованности (signs of incivility) (D. A. Lewis and M. G. Maxfield, 1980). К ним относятся как физические признаки - мусор, разбитые окна, граффити и заброшенные здания, так и социальные - присутствие бездомных людей и нищих, проституток и шумных подростков (K. F. Ferraro, 1995; M. Warr, 1994). В сочетании с местным фольклором эти признаки заставляют нас считать определенные места (ближайшие окрестности, парки, перекрестки, школы) опасными, а их отсутствие отмечает безопасные зоны.
Личный страх versus альтруистический страх
Хотя люди обычно беспокоятся о своей собственной безопасности, они испытывают боязнь и за других людей - своих детей, родственников и друзей. Различие между личным страхом (за себя) и альтруистическим (за других) имеет фундаментальное значение, поскольку эти два вида страха обладают различными особенностями. Респондентам в Далласе (M. Warr, 1992) задавали вопрос, насколько они тревожатся о своих домочадцах. К удивлению, мужья гораздо чаще жен высказывали альтруистические опасения. Причины этого весьма загадочны. Женщины часто беспокоились о детях, но лишь немногие из них высказывали опасения за мужей. По всей видимости, многие женщины полагают, что их мужья способны сами о себе позаботиться. С другой стороны, мужья меньше волновались по поводу безопасности детей, чем жены. Мужья гораздо сильнее беспокоились о женах, чем vice versa. Подобная специфика альтруистического страха ясна, исходя из традиционного разделения труда в американской семье. М. Варр убедительно доказал, что желание защитить любимых может бы
ть таким же мощным фактором мотивации, как и защита себя. Мужчины, заявившие о своем альтруистическом страхе, в пять раз чаще остальных мужчин приобретали оружие для защиты от преступлений.
Последствия страха
Мы не можем закончить тему страха, не рассмотрев его социальных последствий. Страх перед преступлениями (в частности, личный страх) связан с появлением в поведении множества мер предосторожности. Люди, например, не выходят ночью на улицу, не гуляют в одиночку, или, чаще всего, избегают появляться в определенных местах, например в пригородах или общественном транспорте (F. DuBow et al., 1979; W. G. Skogan and M. G. Maxfield, 1981; M. Warr, 1994). Как правило, женщины чаще склонны прибегать к таким предосторожностям, чем мужчины. Например, 42% женщин во время опроса в Сиэтле сообщили, что они стараются не выходить из дома одни, тогда как только 8% мужчин прибегают к подобной мере. Выходить ночью на улицу избегают 40% женщин и только 9% мужчин (M. Warr, 1985).
Страх влияет на выбор транспортных средств, участие в организации наблюдения за окрестностями с целью предотвращения преступлений и т. п. мероприятиях и, естественно, в использовании охранных систем в доме (F. DuBow et al., 1979; W. G. Skogan and M. G. Maxfield, 1981). У. Скоган и М. Максфилд сообщают, что у 96% домовладельцев, опрошенных в Сан-Франциско, Чикаго и Филадельфии, в доме была установлена, по крайней мере, одна охранная система. Согласно другим работам (F. DuBow et al., 1979; Research and Forecasts, 1980) люди чаще всего прибегали к следующим простейшим мерам предосторожности: запирали двери, оставляли включенным свет, просили соседей присмотреть за домом, не пускали в дом незнакомцев, просили не доставлять почту, если уезжали надолго. Конечно, подобные меры требуют минимальных денежных и временных затрат. Однако меры, требующие вложения значительно больших средств, отнюдь не редки. Хотя эти оценки варьируют, но 25-40% американских домовладельцев прибегают к таким мерам, как оконные засовы и решет
ки, нанесение гравировки на предметы собственности, усовершенствованные замки, системы сигнализации, улучшенное освещение и страхование от краж (F. DuBow et al., 1979; Research and Forecasts, 1980; W.G. Skogan and M.G. Maxfield, 1981).
Современные комментаторы часто уверяют нас, что страх перед преступностью сломал социальную машину нашего общества, заставив нас бояться друг друга в повседневной жизни и разрушив то обычное доверие, которое связывает общины друг с другом. Может быть, это и справедливо, но они упускают из вида тот важный факт, что боязнь преступлений заставляет граждан сплачиваться воедино, осуществляя различные общественные инициативы (программы по надзору за окрестностями, ассоциации полиции и общин, марши «Возвратим ночь себе» и т. д.), чего не произошло бы при иных обстоятельствах. Трудно сказать, не уничтожают ли друг друга эти противоположные общественные тенденции, но совершенно очевидно, что страх является как интегрирующей, так и разъединяющей силой.
Тяжесть преступлений
Существует огромное множество различных преступлений - от убийства до мошенничества, от магазинного воровства до краж автомобилей, от терроризма до надругательства над трупами. Когда мы думаем о различных преступлениях, прежде всего бросаются в глаза различия в степени их тяжести. Хотя любые два типа правонарушений различаются во многих отношениях (например, по частоте, периодичности и локализации), различия по степени серьезности являются наиболее очевидными.
На первый взгляд, тяжесть преступления кажется его такой же объективной характеристикой, как масса и вес для физического тела. Тем не менее на самом деле серьезность преступления является его перцептуальным свойством, т. е. зависит от точки зрения: два человека или две культуры могут расходиться в оценке тяжести одного и того же преступления. Исходя из перцептуальности этого качества, о серьезности преступления можно судить, только принимая во внимание мнение определенной части населения (например, города или страны). Исследование на эту тему было проделано Т. Селлином и М. Вольфгангом и подробно описано в их книге «The Measurement of Delinquency» («Оценка делинквентности») (T. Sellin and M. Wolfgang, 1978). Авторы измеряли и сравнивали восприятие тяжести преступлений у представителей различных групп населения (судей, студентов университетов и полицейских). С момента публикации этой работы велось непрерывное изучение восприятия тяжести преступлений, в том числе с учетом проведения межкультурного сравнения. О
дним из самых примечательных результатов этих работ было выявление того факта, что в Соединенных Штатах существует общественное согласие по поводу того, что же считать тяжким преступлением. В отношении этого вопроса был также отмечен консенсус между американским обществом и обществами других стран (P. H. Rossi et al., 1974; A. Normandeau, 1966; M. Wolfgang et al., 1985). Хотя в отношении некоторых преступлений (например, гомосексуализма) была выявлена меньшая степень согласия, факты убедительно говорят о том, что большинство американцев классифицируют преступления сходным образом.
В табл. 1.2 приведены данные по оценке тяжести преступлений, полученные во время национального опроса в 1985 г., в ходе которого более 60 тыс. американцев оценили тяжесть более 200 преступлений (M. Wolfgang et al., 1985). Оценка колебалась от 0,2 («Несовершеннолетний ученик прогулял школу») до 72,1 («Человек заложил бомбу в общественное здание. Произошел взрыв, двадцать человек убиты»). Как правило, максимальное число баллов получали преступления против личности (убийство, изнасилование, роббери, нападение, киднэппинг). За ними следовали имущественные преступления (берглэри, обман), преступления против общественного порядка (праздношатание, нарушение спокойствия), «преступления без жертв» (проституция, гомосексуализм) и различные формы мелких правонарушений. «Беловоротничковые» преступления (например, фиксирование цен или дача взятки должностному лицу) получили немного баллов, зато, по крайней мере, одно из преступлений, связанных с наркотиками («Человек организовал шайку торговцев наркотиками»), было оценено
так же высоко (33,8), как и некоторые формы убийства.
Что же именно оценивают люди, когда они судят о тяжести преступления? Подсчитывают ли они объективный ущерб, нанесенный потерпевшему, или взвешивают моральную несправедливость преступления? Используя данные, полученные при опросе жителей Далласа, М. Варр (M.Warr, 1989) показал, что одни преступления воспринимаются скорее с позиции несправедливости, а не причиненного вреда (например, кража пары носков в магазине), а другие - скорее с точки зрения ущерба (например, нарушение спокойствия или рисование непристойностей на дорожных щитах). Автор установил, что, когда людей просят оценить тяжесть преступления, они обычно используют какой-либо один аспект, выраженный сильнее всего в данном конкретном происшествии. Нельзя сказать, что причиненный ущерб и несправедливость никак не связаны друг с другом. Преступления, которые воспринимаются как наносящие ущерб, часто рассматривают и с точки зрения несправедливости, и наоборот. Тем не менее ущерб и несправедливость представляют собой разные аспекты тяжести преступления,
которые могут существенно отличаться для некоторых видов правонарушений.
Почему же важно изучать тяжесть преступлений? Одна из причин заключается в том, что общественное мнение о серьезности преступлений представляет собой фундаментальный аспект различных культур. Большинство американцев, например, сочли бы весьма странной жизнь в обществе, в котором присвоение чужой собственности не имеет значения. Другая причина состоит в том, что в условиях американской законодательной системы приговор, вынесенный правонарушителю, основан на тяжести совершенного им преступления. Поскольку серьезность преступления стала главным критерием при вынесении приговора в США, необходимость тщательной ее оценки очевидна. То, как общество воспринимает тяжесть преступлений, является решающим фактором для социальной психологии преступности. Например, похоже, что люди оценивают относительную частоту различных преступлений на основании их тяжести (M. Warr, 1980), т. е. большинство людей вполне справедливо предполагает, что убийство случается реже, чем берглэри, роббери - реже, чем магазинные кражи, и т. д. Тя
жесть преступлений является основным критерием, с помощью которого американцы судят о том, насколько наказание соответствует совершенному преступлению (Hamilton and Rytina, 1980; M. Warr et al., 1983). Более того, мы уже отмечали, что одним из факторов, определяющих степень страха перед преступлением, является именно его воспринимаемая тяжесть. Таким образом, тяжесть преступления является, несомненно, его решающей перцептуальной особенностью.
Общественное мнение по поводу наказаний
Вынесение соответствующего наказания за совершенное преступление является ключевым элементом общественных представлений о преступлении. Какие наказания, например, общественное мнение считает подходящими для каждого конкретного преступления? Когда мы имеем дело с преступлением, то данные о предпочтениях публики позволяют судить о настроении нации или любой другой социальной группы. Чтобы проиллюстрировать это, давайте рассмотрим ситуацию со смертной казнью. Популярность этой меры наказания среди населения США достигла минимальной точки в 1960-х гг., но с тех пор неуклонно росла и сейчас достигла беспрецедентного уровня (M. Warr, 1995).
Какова бы ни была причина этого явления, совершенно очевидно, что в настоящее время американцы настроены крайне нетерпимо по отношению к преступлениям и преступникам.
Полагается ли общественность на какие-либо четкие правила или принципы, решая вопрос о том, насколько суровым должно быть наказание за то или иное конкретное преступление? Да. Огромное количество работ (см., например, V. L. Hamilton and S. Rytina, 1980; M. Warr et al., 1983) говорит о том, что, решая вопрос о соответствующих наказаниях за различные преступления, люди обычно руководствуются древним принципом: наказание должно быть сопоставимо с преступлением. Таким образом, они стараются найти соответствие между строгостью наказания и тяжестью преступления. На первый взгляд может показаться, что люди руководствуются жаждой мести, поскольку в основе воздаяния лежит принцип, согласно которому суровость наказания должна быть соразмерна тяжести преступления. Хотя в Соединенных Штатах месть является весьма распространенным оправданием наказания, она отнюдь не является единственной причиной, приписываемой американцам. При назначении наказаний за преступления люди могут руководствоваться несколькими теориями наказа
ния (M. Warr and M.C. Stafford, 1983; M. Warr, 1981; N. Vidmar and P. Ellsworth, 1982).
Одно из любопытных открытий, сделанных в ходе исследования общественного мнения по поводу наказания, касается его формы, желательной для публики. Проще говоря, американцы считают, что тюремное заключение является лучшим способом наказания за совершение большинства преступлений. Хотя доля тех, кто настаивает на содержании под стражей, возрастает по мере увеличения тяжести преступления (A. Blumstein and J. Cohen, 1980; M Warr et al., 1982), большинство граждан выбирают именно заключение как наказание за всевозможные преступления. Например, в своем докладе о результатах национального опроса о наказаниях за уголовные преступления Дж. Джейкоби и К. Данн (J. E. Jacoby and C. S. Dunn, 1987: 1-2) сообщают, что «поголовно все респонденты высказались за тюремное заключение как наиболее подходящее наказание за криминальные правонарушения. Более 71% респондентов сказали, что соответствующее наказание в отношении всех типов преступлений подразумевает содержание под стражей. Наказания другого типа (пробацию, штраф, реститу
цию) упоминали чаще в сочетании с тюремным заключением, а не как его альтернативу». К аналогичному заключению пришли и другие авторы (M. Warr et al., 1982; A. Blumstein and J. Cohen, 1980). Становится ясно, что со времен эпохи Просвещения концепция тюрьмы как универсального наказания живет в умах большинства американских граждан.
Давайте, оставив в стороне предпочтения публики, касающиеся уголовных санкций, рассмотрим следующий вопрос: насколько точны сведения общества о существующих уголовных наказаниях? Может ли большинство американцев назвать предусмотренное законом наказание, существующее в их штате, например, за совершение убийства или берглэри? Факты говорят о том, что осведомленность широких кругов общественности о подобных вопросах достаточно ограничена: у большинства просто-напросто отсутствуют ясные представления о том, какие наказания предусмотрены за совершение различных преступлений (J. P. Gibbs and M. L. Erickson, 1979; California Assembly, 1968; K. R.Williams et al., 1980). Из этого не следует, что большинство людей полностью невежественны в вопросах права; они обладают примерным знанием того, за какими преступлениями следуют самые суровые наказания. Но, видимо, даже эту информацию они получают не в результате знания правовых вопросов, а благодаря предпосылке о том, что наказания, назначенные за совершение преступлений,
должны соответствовать тяжести последних (K. R. Williams et al., 1980).
Степень осведомленности общества об уголовных наказаниях имеет большое значение. Законодатели часто пытаются контролировать преступность, используя всеобщее устрашение. Это подразумевает, что они увеличивают или изменяют наказание за совершение преступления с целью напугать лиц, которые могли бы его совершить. Но изменение санкций вряд ли может подействовать устрашающе, если общественность просто-напросто ничего не знает о них. Следовательно, довести применение новых санкций до сведения публики так же важно, как и использовать их на практике.
Одним из возможных способов использования данных об общественном мнении по поводу наказаний является согласование с ним уголовных санкций. Например, если жители штата верят, что вооруженное ограбление должно караться не менее чем десятью годами тюремного заключения, то законодательные органы этого штата могли бы изменить закон, для того чтобы он соответствовал настроениям граждан. Хотя эта идея кажется весьма приятной с точки зрения демократического общества, она порождает серьезные философские и практические проблемы. Можно поспорить, например, на тему того, что одной из целей правовой системы является защита отдельных людей от действий и настроений широкой общественности, которая может руководствоваться не разумом, а гневом и страстями, особенно если речь идет о преступлении и наказании.
Практическое использование данных об общественном мнении для того, чтобы вынести приговор, затруднено тем фактом, что общественное мнение по большей части субъективно и подвержено быстрым колебаниям. Например, если общественность желает, чтобы лица, совершившие берглэри, были наказаны, к примеру, как минимум, восьмилетним тюремным заключением, отдают ли люди себе отчет в том, как отразится подобное решение на увеличении населения тюрем? И захотят ли они платить за строительство новых тюрем? Сходным образом законодательные органы при вынесении приговора исторически наделяют судей дискреционным правом, подразумевающим, что каждое дело нуждается в индивидуальном подходе. С этой точки зрения с грабителем, испытывающим раскаяние, нельзя обращаться так же сурово, как с тем, кто демонстрирует свое пренебрежение к суду и закону. Подобные нюансы могут быть потеряны, если вынесение приговора будет отдано на откуп общественному мнению.
Средства массовой информации и преступность
Основным источником информации о преступлениях в Соединенных Штатах служат СМИ, включающие в себя телевидение, радио, газеты, журналы, книги и фильмы (R. V. Ericson et al., 1987; D. A. Graber, 1980; J. E. Conklin, 1975; W. G. Skogan and M. G. Maxfield, 1981; M. Warr, 1994). Существует множество форматов изображения преступления в СМИ. Один из самых выдающихся - это включение сообщений о преступлениях в выпуски новостей. Даже случайный зритель вечернего выпуска новостей (не имеет значения, местных или национальных) не может не заметить, что криминальные истории являются непременным блюдом. В таком насыщенном СМИ обществе, как американское, сообщения о преступлениях практически непрерывно обрушиваются на местную или национальную аудиторию. Выпуски новостей традиционно рассказывают о преступлениях не только потому, что они часто происходят в обществе, но и оттого, что некоторые чисто человеческие качества делают преступления гораздо более привлекательным материалом, чем прочие темы.
Многие критики утверждают, что освещение преступлений в выпусках новостей на первый взгляд кажется достоверным и объективным, но на самом деле представляет собой сильно искаженную картину происшествия. Часть этого утверждения относится к «желтой прессе» XIX в., хотя это справедливо и для сегодняшних СМИ. Давайте рассмотрим некоторые аргументы, выдвинутые критиками.
«Привлекательность» криминальных новостей и искажение фактов
Хотя иногда в выпусках новостей сообщается о криминальной статистике, по большей части криминальные новости освещают отдельные преступления или в момент их совершения (например, ограбление банка), или сразу же после того, как они произошли (D. A. Graber, 1980; M. Fishman, 1981). Поскольку «запас» преступлений практически неисчерпаем, то дело лишь за выбором тех преступлений, о которых будет сообщено. Как и для любого другого потенциального материала, для новостей основным критерием выбора криминальных историй служит их привлекательность для передачи. В случае преступления привлекательность состоит в его тяжести: чем серьезнее правонарушение, тем больше шансов на его появление в выпуске новостей. Так, о жестоком убийстве сообщат с большей вероятностью, чем о берглэри, не сопровождавшемся насилием.
Такой подход не лишен оснований, но он порождает ошибки с точки зрения социологической достоверности. Давайте вновь обратимся к общему правилу, которое гласит, что преступления случаются с частотой, обратно пропорциональной их тяжести: чем серьезнее преступление, тем меньше вероятность того, что оно произойдет (M. L. Erickson and J. P. Gibbs, 1979). Таким образом, в то время как на территории Соединенных Штатов ежегодно происходят тысячи убийств, счет берглэри идет на миллионы. Принимая тяжесть преступления как критерий, СМИ склонны сообщать как раз о тех преступлениях, жертвой которых человек может стать с наименьшей вероятностью (W. G. Skogan and M. G. Maxfield, 1981; S. Sherizen, 1978; J. F. Sheley and C. D. Ashkins, 1981; B. Roshier, 1973). Поэтому образ преступления, присутствующий в СМИ, дает картину, противоположную реальной: о самых частых преступлениях сообщают реже всего, а о самых редких - чаще всего. Например, Д. Грэбер (D. A. Graber, 1980) отмечает, что в 1976 г. в Чикаго убийства составили тольк
о 0,2% всех правонарушений, но о них было написано 26% всех криминальных репортажей в «Chicago Tribune». Дж. Шели и К. Эшкинз (J. F. Sheley and C. D. Ashkins, 1981), изучая СМИ в Новом Орлеане, пришли практически к такому же результату. В табл. 1.3, взятой из их работы, указана относительная частота преступлений согласно данным полиции и по числу сообщений в одной из местных газет («Times-Picayune») и трех телевизионных каналах. Как видно из таблицы, данные полиции и сообщения СМИ мало соответствуют друг другу. СМИ, особенно телевидение, уделяют непропорционально большое внимание убийствам и ограблениям. Нижняя строка таблицы показывает, что, хотя, по сообщениям полиции, насильственные преступления составляют только 20% от общего количества правонарушений, им посвящены 68-87% криминальных репортажей в СМИ. Посторонний наблюдатель, который получал бы знания о нашем мире только благодаря средствам массовой информации, получил бы весьма специфическое представление о частоте различных преступлений. Дело не в том
, что новости допускают невольное искажение сути преступления, а в том, что обычная практика редакторов влечет за собой непредсказуемые последствия.
Помимо тяжести преступления еще одним элементом привлекательности криминальной истории является то, что Р. Эриксон и его коллеги (R. V. Ericson et al., 1987) назвали «персонализация». В этом случае криминальное происшествие становится привлекательным из-за личности или состояния его участников. Так происходит, когда жертвой преступления или преступником становится мэр, звезда телевидения или дочь начальника полиции. В больших городах, где тяжкие преступления являются обычным делом, даже убийства и изнасилования не обязательно попадут в выпуски новостей, если в них не замешаны выдающиеся личности или общественные деятели. Истории, отобранные по такому принципу, однако, могут быть крайне нерепрезентативными с точки зрения общей картины преступности.
Искажения в средствах печати, радио- и телевещании
Еще одним источником перекосов, которые могут появляться в освещении преступлений средствами массовой информации, как печатными, так и вещательными, является распространенная практика использования криминальных новостей в качестве наполнителя (D. A. Graber, 1980; M. Gordon and L. Heath, 1981; R. V. Ericson et al., 1987). Ранее мы уже отмечали, что об уголовных происшествиях редко сообщают кратко, и поэтому в дни, которые бедны новостями, пустые колонки печатных изданий или эфирное время могут быть заполнены криминальной хроникой. Если подобная практика используется постоянно, то отведенные под криминальные новости объем печатного издания или время выпуска новостей никоим образом не отражают реальное число совершенных преступлений. Иногда число криминальных сообщений увеличивают для того, чтобы увеличить тиражи, число зрителей или слушателей, чтобы стать «гвоздем программы» и таким образом, привлечь внимание аудитории (M. Gordon and L. Heath, 1981; J. R. Dominick, 1978).
Работа М. Фишмана (M. Fishman, 1978) содержит тщательно подкрепленные фактами случаи искажения общей картины в освещении СМИ. Она сообщает о «криминальной волне», имевшей место в Нью-Йорке. Серия рассказов о преступлениях, совершенных по отношению к пожилым людям, впервые появилась в одной из нью-йоркских газет. Эту тему тут же подхватили другие издания и телевидение, добавив своих историй на ту же тему. М. Фишман нанес на график число подобных историй, появившихся в течение нескольких недель, показав, что оно неожиданно выросло, оставалось на высоком уровне в течение нескольких недель, а затем пошло на спад. Однако полицейская статистика не выявила подобной закономерности в отношении преступлений, в ходе которых пострадали пожилые люди. Так что на самом деле имела место не волна преступности, а то, что автор назвал «волной СМИ»: журналисты создали тему (преступления против стариков), а затем стали отбирать из ежедневной обширной уголовной хроники все преступления, подходящие под эту тему (R. V. Ericson et
al., 1987).
Существуют и другие способы, с помощью которых СМИ могут исказить картину преступности. Так, об ежегодном увеличении числа преступлений, совершаемых в больших городах, сообщают, не переводя абсолютные цифры в относительные показатели или забывая упомянуть про изменение численности населения. Давайте проиллюстрируем это на конкретном примере. Если сообщают о росте числа преступлений в городе на 10%, это, конечно, пугающая статистика. Но она не выглядела бы столь пессимистично, если бы авторы указали, что за это время население города также выросло на 10%, а это означает, что вероятность стать жертвой преступления осталась на прежнем уровне (A. Biderman et al., 1967). Аналогично, телевизионная программа, возвестившая о росте числа преступлений на 20%, вызовет гораздо меньше тревоги, если сообщит, за счет каких именно видов преступлений произошло это увеличение. Рост числа магазинных краж, например, отнюдь не то же самое, что грабежей (роббер-ри) или убийств. И наконец, СМИ, которые часто ссылаются на данные
ФБР о числе совершенных преступлений, не всегда информируют читателей о тех широко известных проблемах, которые связаны с использованием этих материалов (см. гл. 3).
Искажения в телевизионных программах
Изображение преступности в телефильмах и книгах стоит несколько в стороне от ежедневных выпусков криминальной хроники. Детективы стали основным элементом западной литературы, по крайней мере с тех пор, как в конце XIX в. появились Шерлок Холмс и доктор Ватсон, и остаются им по сей день, что нашло отражение в книгах таких известных писателей, как Агата Кристи, Элмор Леонард и Скотт Тьюроу. Однако рынок детективной литературы меркнет по сравнению с обилием телевизионных детективов, которые иногда за один вечер собирают у экранов телевизоров десятки миллионов зрителей. Фильмы о полицейских и преступлениях стали основным элементом лучшего эфирного времени практически с момента появления телевидения. Это, несомненно, произошло из-за того, что зрители страстно желали смотреть подобные передачи, а также потому, что в детективных фильмах основное внимание уделено действию, напряжению и моральному выбору, что представляет собой благодатнейший материал для писателей и продюсеров.
К телевизионным детективным фильмам официально не предъявляют требований объективности, хотя некоторые и получают награды за «реализм». Подобно освещению преступлений в выпусках новостей телевизионные детективы сурово критиковали за неверное изображение реалий преступления и правоприменения. В одной работе, например, исследователи закодировали информацию о каждой программе, идущей в лучшее телевизионное время и посвященной преступлению, которые были показаны в течение шести недель в 1980-1981 гг. (L. Lichter and S. R. Lichter, 1983). Помимо прочих фактов они обнаружили, что убийство является преступлением, чаще всего изображаемом на телевидении, и что телевизионная картина преступности гораздо более насильственная, чем на самом деле в мире. Правонарушителями, как правило, были мужчины, что соответствует действительности, однако они были существенно старше (более 30 лет), чем реальные преступники. В телевизионных фильмах ими чаще всего были бизнесмены (или их подручные) или профессиональные преступники. Част
ным детективам отводили выдающуюся роль в осуществлении правоприменения, а в контроле над преступностью они играли гораздо большую роль, чем полиция. И, в отличие от реальной жизни, практически всех преступников ловили и воздавали им по заслугам. Еще одно исследование подтвердило эти открытия, а также выявило ряд новых способов искажения, типичных для детективных фильмов (R. Elias, 1986; J. R. Dominick, 1973).
Последствия искажений
Как мы видим, существуют убедительные доказательства, что изображение преступлений в СМИ, как освещение новостей, так и художественные фильмы, весьма слабо соответствует действительности. Даже в этом случае рассматриваемые доказательства необходимо интерпретировать с большой осторожностью. Критики СМИ нередко высказывают предположение, что образ преступности, создаваемый средствами массовой информации, мгновенно воспринимается широкой общественностью. Эта гипотеза основана на том, что нередко называют моделью «подкожной инъекции» массовой коммуникации. Согласно этой модели информация или образы, которые появляются в СМИ, непосредственно «вспрыскиваются» в сознание аудитории и становятся частью представлений и убеждений общества. Однако изучение массовой коммуникации заставило отказаться от этой модели как слишком упрощенной. Сведения и образы, появляющиеся в СМИ, не просто непосредственно поступают в сознание людей, а подвергаются разнообразной фильтрации. На телевидении, например, эффект передачи зависит от
таких факторов, как личность и социальные характеристики зрителя, того, кто присутствовал в комнате во время просмотра телепередачи (вся семья или зритель находился в одиночестве), каковы были склонности зрителя до просмотра передачи и каким персональным опытом он обладает и т. д. (M. L. DeFleur and S. Ball-Rokeach, 1975; G. Kline and P. Tichenor, 1972).
Если мы говорим, что СМИ искажают картину преступности, то нет необходимости говорить и о том, что общественные представления о ней также искажены. Для того чтобы прийти к каким-либо выводам о точности верований людей в отношении совершающихся преступлений, необходимо непосредственно измерить верования и знания людей о преступности. Хотя подобные работы весьма немногочисленны, они позволяют сделать предположение, что широкая общественность воспринимает криминальные новости с определенной долей критики (D. A. Graber, 1980) и что представления людей о преступности гораздо больше соответствуют действительности, чем обычно считают (M. Warr, 1980, 1982).
Чтобы представить неопровержимые доказательства, исследования, предназначенные для измерения эффекта сообщений, СМИ должны одновременно оценивать их содержание и реакцию людей, которые воспринимают эти сообщения.
В естественной обстановке подобные условия достаточно сложно соблюсти из-за обилия источников СМИ и трудностей, связанных с попыткой изолировать (для того чтобы проконтролировать) одно-единственное сообщение СМИ. Работа, приближающаяся к этой идеальной схеме, принадлежит перу Л. Хит (L. Heath, 1984), которая провела опрос читателей газет в 36 городах, исследуя их страх перед преступлениями с учетом газет, которые они читают. Она обнаружила, что люди, которые читали газеты, уделяющие большое внимание местной криминальной хронике, испытывали больший страх, если криминальные новости были сенсационными (эксцентричными, насильственными) или случайными (когда жертва никоим образом не провоцировала совершение преступления). Однако эти же факторы способствовали уменьшению чувства страха, если новости по большей части не были местными. В этом случае читатели явно испытывали облегчение из-за того, что случайные и сенсационные преступления случаются в других местах и с другими людьми.
Преступность, разногласия и политика
Криминальное поведение - опасное, а иногда и драматичное. Оно связано с фундаментальными человеческими эмоциями (страхом, гневом, желанием защититься) и поднимает самые глубинные проблемы правосудия и справедливости. Следовательно, одним из факторов, удерживающих преступления на переднем фронте общественного внимания, является их способность порождать глубокие общественные разногласия, те самые, которые очень часто вырываются на политическую арену. Давайте рассмотрим некоторые вопросы, связанные с преступлением и наказанием, которые породили громкие публичные дебаты в последнее время: контроль над огнестрельным оружием, переполнение тюрем, смертную казнь, споры по поводу правила об исключении из доказательств (согласно этому правилу факты, полученные незаконным путем, не могут быть рассмотрены в суде), защиту ссылкой на невменяемость, легализацию наркотиков, коррумпированность и жестокость полицейских, предполагаемую снисходительность американских уголовных судов и массу других проблем. Подобные разногласия
постоянно будоражат американское общество, иногда в результате того, что частные события становятся центром непомерно пристального общественного внимания, как в случае судебного процесса О. Дж. Симпсона (O. J. Simpson) или избиения Родни Кинга полицейскими в Лос-Анджелесе. В других случаях очевидные кризисы системы уголовной юстиции (например, переполнение тюрем) привлекают внимание общественности к проблеме.
Хотя интерес общества к подобным вопросам часто является скоротечным, тем не менее он очень важен, поскольку оказывает огромное влияние на американскую политику. Так, политический коммерческий образ Вилли Хортона (Willi Horton), который совершил изнасилование и убийство, будучи переведенным из тюрьмы в специализированный лагерь для отпускников, был примечательной чертой президентской кампании 1988 г.; проблема наркотиков стала важным пунктом в процессе выбора президента в 1992 г., а строительство новых тюрем - в 1996 г. Преступность никогда не имела такого выдающегося значения, как в президентской кампании 1968 г., во время которой Ричард Никсон выдвинул сильную платформу «закона и порядка», вся ирония которой видна в ретроспективе. На местном уровне публика рассматривает преступление с точки зрения утраты доверия к полиции или суду, что может повлиять на выборы мэра и новые назначения (например, начальника полиции) в его аппарате, а также на избрание членов правовой системы (например, судей и окружных проку
роров). Таким образом, в Соединенных Штатах преступность и политика тесно переплетены. Это затруднительное положение приводит к тому, что даже искренне заинтересованным людям очень трудно проводить рациональную, бесстрастную общественную политику.
Заключение
Для стороннего наблюдателя наше общество часто выглядит как культура, измученная преступностью. Преступления пронизывают нашу литературу, политику, развлечения и даже национальный характер (знаменитые преступники, такие, как Бонни и Клайд или Аль Капоне, часто воспринимаются как культурные символы). Страх перед преступлениями отравляет нашу повседневную жизнь - незаметно, но глубоко. Отчасти преступления измучили нас из-за той реальной опасности, которую они представляют как для отдельных людей, так и для нации в целом. Но есть гораздо более неприятная сторона этого явления. Заявляя о своем страхе перед преступностью, многие американцы в то же самое время романтизируют преступников и восхищаются их преступлениями - настолько, что СМИ уделяют основное внимание именно преступлениям. В конце концов, возможно, наше общество несет ровно такое бремя преступности, которое оно заслуживает.
Помните о телевизоре, который вы включили в самом начале главы? Почему бы вам не выключить его?
Вопросы для обсуждения
1. Насколько широко распространен страх преступности в Соединенных
Штатах? Влияет ли этот страх на всех людей одинаково или
некоторые группы испытывают более высокий уровень тревоги? Что
является причиной этих различий?
2. Опишите признаки окружения кого-либо, которые подразумевают
вероятность стать жертвой преступления. Какие черты
предполагают безопасность?
3. Единодушны ли члены американского общества в оценке тяжести
большинства преступлений? В отношении наказаний за
преступления? Информация какого рода необходима, а какого - достаточна
для ответа на эти вопросы?
4. Приведите различия между личным и альтруистическим страхом
преступления. Опишите уровень альтруистического страха в
различных группах.
5. Насколько точно публика воспринимает аспекты преступности в
обществе? До какой степени это восприятие сформировано СМИ?
Каким образом СМИ искажают картину преступности?
6. Американцы постоянно получают информацию о криминальных новостях.
Каким образом эти сведения вырываются на политическую арену?
Криминология. / Джозеф Ф. Шели - СПб: Питер, 2003. - 864 с.
|